Этот рассказ я записала еще в 1985 году. Наталья Дмитриевна Винокурова много лет проработала в Абрамцевском художественно-промышленном колледже имени В.М. Васнецова. Преподавала скульптуру и обработку камня.
Рассказ ветерана
— Девочка, а мама знает, что ты из дому уехала? Сколько тебе лет?
— Мне уже 18, товарищ командир. – Я уже взрослая.
И вот через две недели – присяга. Военная форма. Пензенское артиллерийское училище. В казарме нас 350 девушек. Почти каждую ночь тревога. Нет, не бомбежки – сразу надо решить задачу по математике. А днем стрельбы. Через пять месяцев – экзамены. 18 предметов. Звания – по отметкам. И вот я – лейтенант.
Но оставили в тылу. А я ведь хорошо училась! Решила: сбегу на фронт. С танковой армией. Нет, не боялась: девчонок в штрафбат не отправляли. Но вернули назад. И вот, наконец, 6 ноября 1942-го я на фронте. 61 армия, 547 минометный полк.
В полку нас, девушек, только двое – я, командир боевого взвода, и Маруся Вдовенко, медсестра. По 19 лет нам.
Помню, взяли Орел. 5 августа 1943-го. 4 часа утра. На окраинах еще бой, а мы на улицах пляшем. Потом Брянск, Гомель, Западная Белоруссия. За взятие Пинска нашему полку присвоили звание Пинского. Болота там. Не окопаешься. На пол-лопатки саперной копнешь – жижа желтая хлещет. Кони вязнут. Мне лошадь была положена. Я верхом хорошо ездила, да редко приходилось. Ведь орудия на полколеса в земле вязли. На руках ребята вытаскивали. Ну и припряжешь свою лошадь, чтоб орудие тянула.
Нет, страшно не было. Об этом обычно не думаешь. Стреляешь, смотришь в бинокль, поправляешь. И опять:
– Огонь!
А потом спать замертво валишься. Ведь за день порой мы 75 километров проходили. Это уже в 1944-м. Упадешь на землю, только плащпалатку подстелешь.
Вот когда я стала командиром взвода дивизионной разведки, тогда был случай, когда испугалась. Идем мы через нейтральную полосу. Луна проклятая! С тех пор ее ненавижу. Нас восемь человек. Идем кошачьим шагом. Слышим говор. Немцы! Тут траншея какая-то. Мы в нее. Нельзя было обнаруживать себя. Затаились. Я спиной в траншею вжалась. Вижу сапоги. Две гранаты у меня, лимонки. Семь патронов в нагане. Гранаты бы успеть бросить! Шесть патронов выпустить. Седьмой – себе. И главное – луна-собака светит. Перешагнули сапоги траншею. Дождались мы, пока они не ушли далеко. Оказалось – все одинаково думали: последний патрон – себе.
И еще случай был. На мину боец наступил, противотанковую. Она, как орловский хлеб. Ничего от того бойца не осталось. А я стою, левой руки не чувствую. Оторвало руку, думаю. Правой рукой наган вынула. Не буду жить без руки. Тут Маруся Вдовенко ко мне подскакивает, кричит:
– Ты почему перевязывать не помогаешь?
– Руку у меня оторвало.
– Да вот же она, сует мне руку под нос.
Осушило мне руку от взрыва. Стала бойцов перевязывать.
Маруся погибла потом.
А бывало, смеялись мы. Как-то летом после боя курить было нечего. Мы с лейтенантом Ваней Белокуром решили пойти к зенитчикам – табаку попросить. Идем траншеей. А траншея в ржаном поле. Я васильки рву. Ваня прутиком по сапогу похлопывает. Подняла я голову: немец стоит. Метров двадцать до него. Он должно быть растерялся. Видит: идут два советских офицера, в полный рост, не скрываясь. Прямо к немцам. Выстрелил с запозданием. Оказалось: не в ту мы сторону пошли. Направление перепутали. Долго над нами смеялись тогда:
– Вот так прикурили!
Запомнилось, как Днепр переходили. Там понтонные мосты были. И еще канаты натянуты. Я по канату перебиралась. Обхватила его руками и ногами. Мы до войны еще таким спортом увлекались. Вода в Днепре красная…
А потом мне на островок попасть надо было. Там машина наша с боеприпасами стояла. Я вплавь. А немцы бомбят. Бомбы летят, маленькие такие. Кажется, прямо в меня. Нырнешь, чтобы осколками не задело. Вынырнешь – опять бомбочки летят. А на островке взвод прачек оказался. Немцы бомбят, а они под машиной с боеприпасами спрятались. Тут командир их появился. Одной прачки – видит, нет.
– Где она?
А она заплакала, что сейчас убьют. И не узнает она, что такое любовь. И к Васе своему побежала. Посмеялись мы. А потом узнала я: после войны они как-то разыскали друг друга, поженились.
Через села белорусские мы шли. Сожженные. Жители, кто жив, в леса попрятались. Мы им пайки свои отдавали. Детишек кормили из походных кухонь. Немцы ведь когда уходили, и хлеб жгли, и скот, и людей, кто в лес не успел убежать.
А многое и вспоминать не хочется. Забыть бы. Колодец, детьми доверху набитый. Трупы солью присыпаны. И как у бойца взрывом глаза выбило – на глазных нервах висели. Концлагерь в Западной Пруссии. Наших пленных там немцы проволокой руки скрутили по двое, по трое, бензином облили и подожгли. Трупы их обгоревшие там лежали.
А вот еще под Орлом было. Я в амбар зашла. А там наш боец-разведчик висит вниз головой. За пяточные сухожилия его подвесили. Живой еще был. Умер потом.
Ну, а наш Пинский полк шел дальше – в Польшу. Белосток брали, Краков. Шесть километров я до Варшавы не дошла. Снаряд разорвался рядом, на бруствере. Нас несколько человек в окопе было. Откопали. Нос, и рот, и уши – землей забиты. Контузило меня. Слух только через несколько дней восстановился. Не пошла я в госпиталь. Направили меня тогда в запасной офицерский полк. Заикалась я сильно. И теперь, когда сильно разнервничаюсь, заикаюсь. Вот как-то хотела молока в нашем магазине взять по ветеранскому билету, так какая-то молодая женщина закричала мне:
– И когда же вы все ветераны сдохнете?!
Несколько дней после этого я заикалась. (Рассказ в 1985 году записан)
Меня же тогда, в конце 1944-го послали на медицинскую комиссию в Москву. Признали негодной к строевой службе, демобилизовали. И сейчас мне жаль, что до Берлина дойти не удалось. А полк наш Пинский за Берлин тяжелые бои вел. Узнала потом, что мало в живых осталось.
Смирнова Т. В.
Опубл. Подмосковный летописец. 2015. № 2. С. 6–7.
Справка:
Винокурова Н.Д. родилась на ст. Дмитриевка Ефремовского района Тульской области в 1922 г. Участница Великой Отечественной войны. Окончила скульптурные отделения МХПУ (1947) и МТИ (1959). Скульптор. Преподавала в профтехшколе г. Кунгур Пермской области (1947—1955). Член СХ (1949). Жительница г. Хотьково (с 1959). Преподавала скульптуру и материаловедение на отделении художественной обработки камня в АХПК (1959—2001). Участница городских, районных, областных и всероссийских выставок. Произведения находятся в частных собраниях России и за рубежом.
